Итак, голосование!
Вы можете прочитать миниатюры и проголосовать за понравившуюся.
Участник 1.читать дальшеКрасный карандаш пах еловой смолой.
Женя огляделась по сторонам, осторожно положив его на место. Всё та же стойка из серого пластика, всё в той же клетке офиса выдачи онлайн-заказов. Обычное утро понедельника, когда тишину нарушали лишь редкие утренние клиенты, тихие и сонные, как и работники офиса.
Но карандаш пах еловой смолой, чуточку — дымом; это был аромат вчерашнего дня. Женя наслаждалась им, бережно сжимая в пальцах, словно хрупкое воспоминание.
— Эй, девушка, — оклик заставил её поднять голову. — Девушка, выдайте заказ.
Взяв протянутую мужчиной квитанцию, Женя бросилась искать пакет с такими же данными. Когда она вернулась, посетитель ждал, вольготно облокотившись на стойку.
— Де-е-евушка, — протянул он, явно желая навязать разговор, — ну вот чего вы здесь сидите?
— Работаю, — откликнулась Женя, занося номер заказа в базу.
— Работает она, — хмыкнул мужчина. — Да разве это работа? Мужа бы себе нашла… Парень-то есть? Чего молчишь, а? Ну чего, давай, есть парень-то? Де-е-евушка…
— Нету, — не выдержала та.
— Вот, — поучительно поднял палец вверх непрошенный советчик. — Это потому, что ты здесь сидишь! Мужа тебе надо, и детей, тогда и счастливая будешь! Ты сейчас-то не счастливая…
Женя взяла красный карандаш и принялась писать на пакете цифры. Карандаш напоминал о вчерашнем дне.
Счастливая? Да как можно ответить на этот вопрос? Не поймёт ведь. Не поймёт, что вчера Женя была не Женей. Что два дня назад, собрав рюкзак, она с лучшей подругой Алей вышла на вечернюю трассу и поймала первую из череды попуток «Волгу». Что ночью они с Алей сидели возле жаркой русской печи в какой-то из забегаловок у шоссе, пили крепкий чай с лимоном, смеясь и щёлкая семечки вместе с хозяйкой. Они шли от развилки двух дорог, глядя на звёздное небо и загадывая желания. А затем оказались в месте, где перестали быть Алей и Женей, перевоплотившись в колдунью и воительницу среди сотен таких же воодушевлённых романтикой несуществующих миров. Как объяснить, что за взмахом «безопасного» меча следовала торжествующая ухмылка, что менестрели у ночного костра травят байки не хуже, чем поют? Что запечённый картофель с солью кажется слаще любого лакомства, а Алька умеет варить восхитительный чай из пряностей и трав? Что дружеские объятия на прощание самые крепкие, что ожидание встречи самое сильное, что…
— Ваш заказ, — ровно произнесла Женя, продолжая сжимать карандаш в руках.
— Вот будешь такой грубой, — продолжил наставления мужчина, — у тебя никогда мужа не будет, злая ты. Женственней надо быть, а то…
Он бубнил себе под нос до самого порога, обернувшись, чтобы убедиться, что его слушают. Стоило двери закрыться, Женя снова принюхалась к красному карандашу. Тому, которым она на дневном привале записывала песни менестрелей, сохраняя их в толстой тетрадке до следующего путешествия в место, которого нет и не было, но которое всегда можно придумать и создать.
А пока у Жени будет аромат еловой смолы.Участник 2.читать дальшеПервое января.
… «Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более — изувеченным?»…
Иосиф Бродский
У погоды похмелье. Тоже всю ночь голливудила, вместо того, чтобы выспаться. Морось, глазированные льдом тротуары, просоленные, мокрые дороги. За минуту дважды исполнив пародию на антраша, устраиваюсь около мокрой скамейки и вынимаю из сумки катушку лейкопластыря.
Останавливается рядом. Ждёт.
- А тёрок у тебя в торбе не завалялось?
Молча протягиваю катушку. Жду. Грею ладонями лицо. Ладони горячие, пальцы – холодные. Хочется натянуть шарф, но ткань уже пропиталась сыростью и мерзко холодит подбородок, приходится поправлять.
- Успеваем?
- Да. Вышли с запасом.
- И надо было именно сегодня… могла отложить на завтра… отсиделись бы в тепле… - бурчит от раздражения, всё же оскальзываясь и взмахивая руками. – Провожай ещё…
- Сам вызвался.
Это не сдержавшись.
- Ошибся.
- Не выходи из комнаты, не совершай ошибку…
Хмыкает.
Единицы прохожих перемещались преувеличенно осторожно, мелкими перебежками от опоры к опоре, из укрытия в укрытие. С чёрных сонных веток ощутимо капало. Деревья плакали во сне. Деревья, заборы, машины, сам воздух – всё словно вспотело.
Город очнулся в холодном поту.
Дождь стал ещё мельче. Коллоидная взвесь из воды и воздуха.
В моих лёгких хлюпнуло. Он чихнул.
Мост уныло горбатился над прядью стальных полос. На перроне безлюдно и ветрено. От движения сырого воздуха стынут скулы до зубовного нытья.
Образ, рост, фигура, осанка, цвет волос и глаз, стиль одежды, сочетание черт лица – всё сплющено в нить закрывшейся дверью. Год тому назад.
- Атмосферный эпизод, чёткий образ. Отправляй уже! Найдут в минуту.
- Тебе не говорили, что заглядывать через плечо – хамство?
- Ой, да ладно! Ну, напились, заболтались, забыли зафрэндиться – подумаешь…
Друзья такие деликатные, иногда. Особенно подруги. И так не хочется разводить объяснения на тему «у него – то, а у меня – сё, и вообще – сложностей больше, чем возможный навар с этой эмоциональной авантюры». К тому же у нас с ней разные взгляды на отношения вообще и полов – в частности.
- Не пили, не забыли, не лезь не в своё дело!
- А попробовать?
Раздражение тошнотой ткнуло под дых, словно локтем. В лёгких булькнуло.
- Инкогнито эрго сум. Откроешь рот и тему – отрихтую профиль. – И забыть придержать дверь.
На площадке сложносоставной дух первого января. В распахнутое оконце задувает промозглый ветер. Он брезгливо отбрасывает выдыхаемый дым обратно в лицо.
Лифт пошипел, поднимаясь, раззявил пасть и выплюнул кого-то на площадку. Личность потопталась и замерла.
«Вали уже куда-нибудь!» - хорошо, хоть не вслух.
- Зачем тебе солнце, если ты куришь Шипку?Участник 3.читать дальшеВадим проснулся с ощущением легкости и пустоты. Будто теплые солнечные лучи проходят сквозь тело. Будто лежишь на поверхности моря, и тебя омывают ласковые безмятежные воды.
И он понял, что безнадежно проспал.
Вскочив с кровати, Вадим обнаружил, что уснул, как был, в одежде. Успокоив себя тем, что джинсы не мнутся, а на работе есть свежая отглаженная рубашка, как раз на случай приступа неуклюжести, он бросился к дверям.
Пальцы соскакивали с ручки, замок не желал открываться. Ощущение безмятежности и счастья улетучились, Вадим начинал закипать. Будто уловив его настроение, замок душераздирающе скрипнул и поддался. Вадим пулей вылетел вон, хлопок закрывшейся двери настиг его уже на первом этаже. Выскочив на улицу, он обнаружил, что машины у подъезда нет, а место занял сосед. Вадим попытался сообразить, где оставил ее, и вдруг понял, что совершенно не помнит вчерашнего вечера.
«Попойка была знатная», – решил он и, подивившись, что голова очень ясная и легкая, устремился к станции метро. Люди как будто не замечали его, наступали на ноги, тыкали локтями в ребра, наваливались, и никто не обращал внимания ни на вежливые просьбы, ни на ругань. Двадцатиминутная поездка превратилась в пытку, расправить плечи и вдохнуть полной грудью получилось лишь на улице. Воздух был невкусный – густой, маслянистый, горький от выхлопных газов. Скривившись и удивившись тому, что раньше не замечал этого, Вадим побежал к офисной высотке. Ветер свистел в ушах и с силой толкал в грудь. Казалось, что еще чуть-чуть и ноги оторвутся от земли, он полетит.
Скользнув взглядом по парковке, он с неудовольствием отметил, что его парковочное место занято. Там блестел новенький «фольксваген», прямо чувствовалось, как он пахнет свежей белой эмалью.
– Маша, привет! – секретарша на родном седьмом этаже не обратила на него никакого внимания.
«И эта туда же», – подумал Вадим и вошел в кабинет менеджеров.
Там, как всегда, стояла суматоха: звонили телефоны, трещали факсы, шумели голоса, кто-то смеялся, кто-то ругался, кто-то звонко стучал ложечкой по стенкам чашки. В знакомой обстановке хорошее настроение вернулось также быстро, как исчезло. Подкралась шальная мысль напугать соседку по рабочему месту, и Вадим, встав на носки, заглянул за перегородку.
На его столе стояла большая коробка. Анечка с незнакомой блондинкой отправляли в эту коробку его вещи: ежедневник, смешной настольный календарь, магниты из поездок, любимые ручки... На самом дне виднелась помятая голубая рубашка.
Вадим хотел было возмутиться, но в горле застрял ком, и он мог лишь беззвучно шевелить губами.
– Что это за свинья здесь сидела? – блондинка недовольно фыркнула и выгребла из тумбочки немытую кружку, полупустой пакет печенья и забытый еще позавчера контейнер с останками обеда.
– Он умер, – равнодушно пожала плечами Анечка. – Вчера похоронили.
И Вадим все вспомнил. Как мелькнули фары встречной машины, как взвизгнули шины…
Он умер. Его похоронили.
А на следующее утро жизнь потекла своим чередом – и никто не заметил.Участник 4.читать дальшеУтро после конца света
Утро после конца света было самым безопасным утром из всех, которые только можно было представить. Ведь утро после конца света попросту не должно было наступить.
Мистер Морган любил откладывать важные дела на потом, но всегда их выполнял. Встреча с судьёй овощной ярмарки? В понедельник. Оценка найденной на заднем дворе Фигглетов монеты? 25-го числа. Выборы в городской совет? Через пятнадцать минут (как только доразгадывает этот увлекательный кроссворд).
Чего мистер Морган не любил, так это домашних дел. И потому на вопросы жены о том, когда он уже уберёт эти чёртовы носки, мистер Морган отвечал:
— Утром после конца света.
И преспокойно продолжал читать газету и неодобрительно цокать языком всякий раз, когда доходил до спортивной колонки.
Леди Мэри не откладывала дела, но всегда находила оправдания. Пойти вечером на прогулку вдоль реки? Но там же холодно, можно подхватить простуду. Дописать страницу книги, которая, по большей части, всё ещё пылилась на задворках её разума? Завтра. Или нет, утром. Вечером. В обед. После полдника, как только усядется на мансарде.
Когда леди Мэри слышала очередное вежливое “Когда вы закончите книгу?”, она закипала и тряслась, и в один прекрасный день ответила:
— Утром.
А после, чуть подумал, добавила:
— Утром после конца света.
Мортимеру было девять, и для своих лет он был исключительно вежливым молодым человеком. Он убирал за собой игрушки, раскладывал книги в алфавитном порядке, держал свои письменные принадлежности в чистоте и всегда первым поднимал на уроках руку. Одна беда: Мортимер не любил зелень.
Его мать безуспешно пыталась привнести в его рацион хотя бы небольшое полезное разнообразие, но он отвергал всё — и петрушку, и капусту, и даже огурцы, которые вообще ничего плохого ему не сделали — и ворчал:
— Поем после конца света.
Вопреки любому здравому смыслу утро после конца света всё-таки наступило, переполнившись полушутливыми клятвами и ворчливыми обещаниями.
И с последней дописанной книгой, последним проглоченным кусочком брокколи и последним убранным носком, мир с облегчением вздохнул и, наконец, закончился.
Утро то было долгим, как целая жизнь.
-
-
21.07.2015 в 14:35